Коллективное творчество: Каре черных офицеров. Часть 1
Материал из Викитаки
Каре черных офицеров
Белгород встретил Тарханова противным мелким дождиком, не тем сумасшедшим майским ливнем, от которого только веселей на душе, даже если до нитки промок, а тихим и основательным трудягой, которому плевать на ваши куртки и плащи, который медленно и верно доберётся до нижней одежды, а если хватит времени - то и до спинного мозга. Ясное дело, это не способствовало хорошему настроению и без того обозлённого бывшего майора.
Словно в насмешку, первой достопримечательностью города, которую ему довелось лицезреть при выходе из здания вокзала, стал памятник Апанасенко, который издали многие принимали за Сталина. Генерал словно бы повторял слова своего вождя о том, что незаменимых нет, хотя сам всю жизнь был живым опровержением этого тезиса. Тарханов вздохнул и поплёлся к троллейбусной остановке.
...Когда тебе чуть больше тридцати и ты любишь своё дело - очень неприятно, если тебе дают отставку. Даже если провожают тебя с фанфарами. Если же выкидывают на улицу и говорят, что тебе ещё повезло - неприятно вдвойне. Тем более, когда кидают свои, те кого ты не считал суками, а совсем наоборот...
"Кровавые русские убийцы в горах Маалума"."Дети погибли от рук офицера-маньяка". Подобными заголовками пестрили западные, да и российские газеты. Тарханов понимал, почему его сдали. Он не мог понять, почему так долго никого не интересовала судьба взятых отрядом моджахедов десяти ребятишек из горного селения, которых он якобы выкосил из пулемёта в том памятном бою на перевале. Почему он сам никаких детей не видел, а видел только эффектные снимки, всплывшие через месяц после боя, когда он уже поправился. Почему, наконец, исчез Ляхов, пропал без вести, и не смогли его найти для разбирательства ни в Израиле, ни в России.
Умом Тарханов понимал, что Ляхов-то его и подставил. Но когда ему предложили валить всё на него, как на мёртвого, не захотел. И когда его отправили из Израиля в Россию по причине инвалидности, и когда дело в России замяли, а его по-тихому выперли, не радовался, не злился, а стоически переносил и обливанье грязью, и дружескую помощь. Ему повезло, Ульману, к примеру, нет. Могло быть и наоборот...
Теперь он ехал к одному своему старому товарищу(теперь и по несчастью), который отсидел свой срок за изнасилование чеченской девушки и теперь доживал(именно что доживал, хоть и тридцать лет, а всё хорошее в жизни кончилось, как он сам выразился при разговоре) свой век в родительской однокомнатной квартире. Не виделись они уже года три, точнее, с той самой истории, которая не имела ничего общего с тем, что писали про нее в газетах.
Жил Роман Асеев почти в центре города. Единственный близкий человек - мать - умерла два года назад, и с тех пор он жил совершенно один. Вряд ли это способствовало душевному здоровью бывшего старлея, но по справкам, которые наводил о нём Тарханов, Роман не спился, не стал бомжом, что часто случалось с такими ребятами. И вот Сергей ехал к нему, не столько чтобы проведать, сколько понять, как дальше жить.
Сергей Тарханов с самого детства знал, что станет офицером. Склад характера, да и детдомовское детство определили его судьбу. Удивительное дело, но и в провинциальном гарнизоне, и в руинах Грозного он чувствовал себя на своём месте. Ему пришлось пережить и распад Империи, и позор Хасавюрта, и нищенские для всех военных девяностые, когда офицеры от отчаяния уходили куда угодно: в челноки, в бандиты, в фермеры. И никогда у него даже сомнения не возникало, что он может жить вне армии. Теперь же, когда его выбросили на улицу, он отчётливо ощутил бессмысленность своего существования. Поначалу даже хотел застрелиться, но не получилось. А теперь он пытался найти утерянный смысл жизни. И искал его у бывшего сослуживца, который по непонятной причине не сломался, хотя должен был.
Жил Асеев в панельном девятиэтажном доме, занимавшем едва ли не полквартала. На двери подъезда стоял домофон, но Тарханов не стал набирать номер его квартиры, а просто проскользнул в дом, когда на улицу выпорхнула стайка ребятишек. Поднялся на пятый этаж, нашёл нужную квартиру и позвонил в дверь. Глубоко вдохнул, приготовившись мысленно к любой встрече.
Дверь открылась, и на пороге перед ним появился Роман. Он не выказал ни малейшего удивления, только долго, с полминуты смотрел молча в глаза Тарханову. Сергей тоже молчал, пытаясь выдержать взгляд пронзительно голубых, с кровавыми прожилками и кругами у век глаз. Наконец, тот отошёл от двери.
- Через порог не здороваются. Заходи, капитан.
- Майор. - машинально поправил Тарханов, удивляясь его неестественному спокойствию и протягивая руку.
- Ну, майор так майор. Пляшку принести не догадался? Ладно, это дело поправимое. - Роман порылся в холодильнике и извлек бутылку портвейна.
- Никакой я теперь не майор, - признался наконец Сергей, - выперли меня, разжаловали и выперли, суки!
Тут Тарханов выдал такой загиб, в котором воплотилось его презрение к тыловым крысам, "духам", продажным чиновникам, жидам и азерам одновременно. Впечатлённый Роман разлил по стопкам, достал банку тушенки и лишь после первой сказал:
- Так. Рассказывай.
Асеев слушал молча, давая Тарханову возможность выговориться, лишь изредка прерывая, чтобы налить очередную стопку. Где-то после пятой Сергею стало легче и он даже сумел пошутить, что, мол надо теперь как-то обустраиваться на гражданке, и он думает, что неплохо бы податься в бандиты: работа непыльная, а риска гораздо меньше, чем в той же Чечне. Роман вдруг серьёзно поглядел и сказал:
- Да, довели тебя, командир. Я же тебя честным человеком считал. А ведь ты пришёл сейчас ко мне, не для того чтоб молодость вспомнить. Ты ведь думаешь, мол, отсидел старлей, и в зоне у него кореша остались, и портвейн вместо самогона глушит - значит, видать, на мафию работает. Вот выведет он меня на Самого Главного Мафиозу, и наймусь я к нему в услужение: киллером, или, на худой конец, телохранителем. И буду я, майор Тарханов, жить-поживать да добра наживать.
- Да хоть так, - Сергей снова вышел из себя, - а что делать, если кинули меня так? Жить как-то надо?
- Мафия нынче наших не берёт. У них теперь своя система. А хочу я тебе предложить, майор работать не на мафию, - тут он заколебался, рассеянно вертя в руках стопку, - а совсем наоборот.
- В милиции, что ли? - не понял Тарханов.
- Милиция - это не "совсем наоборот", а "почти что", - отрезал Роман. Он был практически трезв, в отличие от Тарханова, которого на нервной почве, видимо, сразу развезло.
- Потом расскажу. Уже одиннадцать. Давай спать, я тебе на полу постелю. Завтра поговорим.
На улице Воровского, в полуподвальном помещении одного из жилых домов, располагалось странное учреждение. Обшарпанная металлическая табличка гласила, что здесь помещается молодёжный клуб любителей истории «Хранители». Но молодёжи около него давно уже никто не видел. Непонятно было, почему ненужный подвальчик не сдали в аренду коммерсантам, поскольку на дверях почти всегда висел замок.
Иногда, впрочем, клуб открывали. Наблюдательные бабульки, к сожалению, сидели во дворе, который располагался с другой стороны дома, и потому не могли заметить колоритных личностей, которые его посещали, иначе у них было бы много поводов для пересудов. Приходила в клуб рыжеволосая девушка потрясающей внешности. Но не это было в ней примечательно, а её манера одеваться : она всегда ходила в одной и той же красной кожаной куртке и чёрных джинсах на два размера меньше, что делало её и без того внушительную фигуру просто неестественной – она казалась скорее воплощением эротических мечтаний голливудских режиссёров, суперсексуальной злодейкой, чем реальным человеком. Знающие люди, скорее всего, с удивлением отметили бы, что под курткой на ней ничего нет.
Заходил в него и молодой человек очках и с чёрными кучерявыми волосами, представитель того вымирающего типа, представителей которого малышня нынче дразнит «Гарри Поттерами». Ему идеально подходил потёртый скрипичный футляр, который никак не возбуждал подозрений о своём истинном содержимом.
Иногда, не забыв перед этим цепким взглядом осмотреть окрестности, заходил в двери клуба мужчина лет сорока, наружность которого возбуждала подсознательную неприязнь у всех, кто по какому-либо поводу побывал в местах не столь отдалённых. И совсем редко видели входящим в клуб молодого человека с внешностью аспиранта или младшего научного сотрудника, единственного, пожалуй, непримечательного персонажа странного учреждения. Но наблюдательные бабушки наверняка заметили бы, что выходит он оттуда гораздо чаще, чем входит.
В этом клубе (мы будем называть его так и в дальнейшем, ибо адекватное название ему подобрать затруднительно) и оказался бывший майор Тарханов на следующий день. Когда утром он попытался заново понять, что же имел в виду Роман, тот, отметая все вопросы, потащил его туда. В клубе собрались почти все его члены, но, кивнув Роману, никто демонстративно не обратил внимания на Тарханова. Мужчины сели играть в шахматы за старым журнальным столиком, рыжеволосая девушка расположилась в столь же старом кресле, и принялась рассматривать принесённый с собой модный журнал. Роман, ободряюще улыбнувшись, куда-то вышел. Сергей, подумав, решил заняться единственно возможным в такой ситуации делом, а именно бесцеремонным рассматриванием персонажей и декораций этого спектакля.
Декорации действительно были интересными. Помещение немного напоминало музей, но вместе тем, в нём было достаточно мебели, чтобы могли удобно расположиться несколько человек. Здесь же располагался массивный сервант, использовавшийся в качестве стеллажа, в котором выставлялись старинные монеты. Коллекция не слишком впечатляющая: самым солидным экземпляром была стёртая двухкопеечная монета 1841 года, а в основном там размещались редкие советские юбилейные рубли и пятёрки. На стенах висели стенды, по большей части изображающие батальные сцены – от Ледового Побоища до Курской битвы. Выбивалась из общей атмосферы лишь казачья шашка, висевшая над креслом, в котором сидела девушка.
Томительное ожидание неизвестно чего длилось около четверти часа. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появился Роман, сопровождающий «аспиранта», который сразу же с улыбкой направился к Тарханову. Оглядев его с головы до ног, он произнёс с той же улыбкой:
- Ливанский мясник, если я не ошибаюсь?
Сергей настороженно молчал. Если это шутка, то не очень удачная.
- Не обижайтесь, - подала голос девушка, - у нас здесь все такие.
- Да, мы за вами наблюдали, и поняли, что вы нам подходите, - сказал мужчина с ментовской наружностью. Позвольте представиться: Иван.
- Вера, - подала руку девушка, - можете не целовать.
- Артём, - кивнул молодой парень.
- Ну, а я – Артур, бессменный король этого балагана, в который вы попали волей злого рока и людей. Вы уже представляете, чем вам предстоит заниматься?
Тарханов отрицательно мотнул головой. Слишком всё быстро произошло: только что он сидел в одиночестве, и вот уже как о состоявшемся факте говорят о его «работе».
- Попридержите лошадей. Я ещё не давал никому согласия. Меня сюда Роман приволок, сказал, что для меня будет работа. По профилю. Я не знаю, чем вы тут занимаетесь, но ему я верю. Так что давайте объяснимся.
- Давайте, - не стал спорить Артур. Он подошёл к журнальному столику и достал из него газету. Развернул её и протянул Тарханову на странице, с обведённой красной ручкой заметкой.
Февраль 1918 года
Николай Васильевич Носко, бывший надворный советник и товарищ начальника департамента Охранного отделения, встретил в абсолютном смятении. Второй раз за прошедший год рушились все разработанные им планы и схемы, ситуация выходила из-под контроля. Иногда ему казалось, что он несется по лесной дороге в экипаже, запряженном обезумевшими лошадьми. Пока дорога под колесами ровная, можно тешить себя мыслями, что вот-вот удастся осадить коней, но в глубине души понимаешь, что все закончится на недалеком повороте. Все было хуже, чем в феврале и даже в октябре 17-го. Николай Васильевич контролировал большую часть агентурной сети в лагере антимонархических партий, ситуацию худо-бедно удавалось контролировать. Отречение Никоаля хоть и поломало многие планы, но все же удалось поставить премьером вменяемого Керенского (тем более вменяемого, что в прошлом его многое связывало с Николаем Васильевичем), аккуратно занять незаметный пост советника в правительстве и удержать в руках большую часть агентуры. Ситуация, хоть и тяжелая, но постепенно начала сворачивать в нужное русло, и оставалась отнюдь не призрачная надежда, что после видимой уже победы удастся сохранить целостность России и удержаться от внутреннего кровопролития.
Октябрь 17-го грянул неожиданно для всех. Крикливая, но по сути ничтожная партия под предводительством Ульянова захватила власть быстро и цинично. Как же Николай Васильевич клял себя, что не смог просчитать ситуацию! Он заслуженно считался гением многоходовых операций, но сделать ничего не смог. Пресловутая «партия нового типа», никем не воспринимаемая всерьез, сыграла против всех правил – и сорвала банк. И все равно, даже после бегства Керенского, деморализации армии, уничтожения большой части старых сотрудников и агентов, Носко смог сориентироваться и начал медленно, но верно выстраивать новые схемы. И всего через два месяца, в январе 18-го, получил сокрушительный удар. Отряд чекистов очень не вовремя ворвался в квартиру, где Николай Васильевич собрал весь цвет своей агентуры, лучших и проверенных сотрудников, для срочного инструктажа. Знал ведь, знал, что нельзя складывать все яйца в одну корзину, но рискнул, благо дело было срочное. И, несмотря на всю конспирацию, большая часть сотрудников была уничтожена. Спастись удалось только Носко и агенту, наблюдавшему за черным ходом. Хоть и раненые, они добрались до одной их квартир Николая Васильевича.
Захлопнув тяжелое полотнище двери, Николай Васильевич с трудом добрел до гостиной и рухнул в кресло.
-Валентин! – позвал он охранника. – ты в порядке?
-Более-менее, Николай Васильевич. – откликнулся молодой, лет тридцати, сотрудник, классово безупречно: в кожанку, кожаную же фуражку и с револьверной кобурой на поясе. – Вы-то сами как?
- Зацепило слегка, - сквозь зубы прошипел Николай Васильевич, с усиоием стягива сапог. – Браслет при себе?
- Так Вы без гомеостата? – удивился Валентин. – Что ж так? Держите мой, через полчаса в порядке будете.
Николай Васильевич застегнул на запястьи массивный черный браслет с полосой, светящейся желтым и зеленым светом, и устало прикрыл глаза.
- Валентин, ты сходи на кухню, собери там на стол чего-нибудь. Ну как же так получилось?
- Подождите, Николай Васильевич, давайте немного в себя придем, потом думать будем.
Через четверть часа Валентин сноровисто расставил на столие кофейник, бутылку коньяка, тарелки с ветчиной и сыром.
–Николай Вастильевич, - позвал он, - подходите, сядем, подумаем, что дальше делать.
Носко открыл глаза, устало поднялся с кресла и сел к столу. Залпом выпил большую рюмку коньяку, закурил толстую турецкую папиросу
- Что делать-то будем, господин агент-координатор третьего ранга? – устало спросил он. – Агентуры у большевиков у нас нет, мирный договор с Германией на понятных тебе условиях подпишут не сегодня-завтра. Цейтнот полный. Сотрудников твоего уровня у меня больше нет.
-Да, задачка, - задумчиво ответил Валентин. – А начальство что говорит?
- Начальство... Перед начальством теперь оправдаться бы за сегодняшний провал. Тебе-то ничего не грозит, а у меня проблемы быть могут. Вплоть до отстранения. В общем, так. – Николай Васильевич поднялся со стула и подошел к окну. Забери гомеостат, сейчас расходимся. Есть у меня чувство, что не все так просто с этими чекистами. Завтра вечером, часам к восьми, подходи на основную квартиру. Сегодня замри, никуда не высовывайся. Подумай в кабинетной тиши, кто из собственной агентуры понадежнее, старые контакты подними. Твои-то бывшие однокашники, кто в живых остался, сечас куда как сговорчивыми будут. Может, успеем еще отыграть.
- Сделаем, Николай Васильевич. Есть на примете очень интересные товарищи, да и завязки кое-какие имеются. Покумекаем на досуге.
- Все, Валентин, иди. И еще раз – до завтрашней встречи сиди тише воды, ниже травы.
С неба и обрушивался поток смешанного с дождем снега, а с залива задувал пронзительный, ахнущий морем ветер. Идущий уверенным шагом по Невскому молодой мужчина, напоминающий хрестоматийного комиссара, казалось, не замечал ни этого буйства стихии, ни разрухи вокруг. Несмотря на все тревоги этого дня, Валентин ликовал. Конечно, гибель ключевой агентуры, потеря контроля над ситуацией прискорбны, но лично для него перспективы открывались блестящие. Леди Спенсер, агент координатор первого ранга, не простит Носко такого провала. Вряд ли его ликвидируют – слишком ценный кадр , но что отстранят от активных операций – очевидно. Очень, очень удачно он проговорился об отсутствии агентов уровня Валентина. Если все правильно обставить – можно значительно укрепить свои позиции, да и чем черт не шутит – повысить свой ранг. Он-то свою линию отрабатывал четко.
Добравшись до своей квартиры на Литейном, Валентин сбросил тяжелую влажную куртку, чертыхаясь, стащил сапоги, и проследовал на кухню. Бег со стрельбой по проходным дворам очень способствует аппетиту, а выпитая на квартире у Носко рюмка коньяку только напомнила, что с утра он ничего не ел. Валентин с удовольствием хлопнул рюмку «Углевки» (оставался еще старый запас), закусил чуть подсохшим, оставшимся с утра на тарелке ломтиком сыра, и насвистывая «Сказки венского леса», сноровисто разжег плиту. Вскоре, сервировав в гостиной роскошный по нынешним голодным временам ужин, он подцепил на вилку соленый рыжик, выпил еще рюмку и задумался. Ситуация все же сложилась неординарная. Задумчиво разжевывая кусок ростбифа, Валентнн ручкой ножа рисовал на салфетке какие-то линии и круги. Резко встав, он быстро прошел в кабинет, сел за стоявший у окна письменный стол и стал быстро писать мелким почерком на листе бумаги. Задумавшись на минуту, подвинул к себе другой лист и быстро набросал схему из квадратов, треугольников и соединяющ их стрелок. У верхнего края листа били жирно обведены две фамилии: председатель реввоенсовета Троцкий и секретерь Малого Совнаркома Агранов, к которым и сходилось большинство стрелок.
Понятно, что большевики, щедро финансируемые Германией, скоро подпишут мирный договор на абсолютно позорных условиях. С этим ничего не поделаешь. А вот пользу можно извлечь сугубую. В окружении Троцкого свои люди есть, надо постараться укрепить их позиции. К чекистам подходы тоже найдутся, Дзержинский хорош на первом этапе, пока прагматики революции не начинают уничтожать романтиков. Агранов, Менжинский – вот на кого надо сделать ставку. А кто вылезет на самый верх – посмотрим. Насчет однокашников Носко хорошую мысль подкинул, кто уцелел – на многое пойдет, чтобы просто выжить. А если это еще и обставить поаккуратнее...
Глава 2
Следующим утром Николай Васильевич проснулся необычно поздно, с тоской посмотрел на серое небо за окном и стал медленно, как будто оттягивая неизбежное, одеваться. Медленно проследовав на кухню, поставил на плиту кофейник и задумался. Такой провал случился с ним впервые за более чем шестьдесят лет его карьеры. Прежде удавалось твердо вести свою линию, действия вечных соперников – форзейлей и их агентуры успешно парировались, и хоть иногда перевес был на их стороне, все соблюдали негласные правила. Вчерашнее фиаско наводило на подозрения, что противник перешел к активным действиям, что противоречило всем традициям. Вряд ли чекисты могли самостоятельно выйти на его сотрудников и провести столь решительную акцию. Хоть и хватало в ЧК профессионалов, но организации-то едва два месяца от роду, не успели бы они спланировать и реализовать такую операцию. Глупо, конечно, что по чистой случайночти он оказался на вчерашней встрече без гомеостата и блок-универсала, но как-то выкрутиться удалось. На связь с леди Спенсер выходить придется по-любому, и надо будет попробовать аккуратно перевести вину на вечных соперников.
В кабинете Николай Васильевич открыл блок-универсал и с некоторым трепетом набрал код вызова Леди Спенсер. Распространяя по комнате запах озона, в воздухе появилась фиолетовая рамка, по другую сторону которой в кресле сидела леди Сильвия Спенсер, агент-координатор первого ранга, контролирующая деятельность на всей планете.
- Надеюсь, у Вас случилось что-то действительно серьезное, раз уж Вы вышли на связь без предупреждения? – холодно осведомилась она.
- Я приношу свои извинения, леди Спенсер, - подсевшим голосом ответил Носко, - но ситуация действительно острая. Уничтожена практически вся наша агентурная сеть в Петербурге. В моем распоряжении остался только один агент третьего ранга.
- Рассказывайте.
- Как я Вам сообщал, ситуация с начала года обострилась. Вчера я вынужден был собрать большую часть своих сотрудников для инструктажа. Все меры конспирации были соблюдены, но к квартиру ворвался отряд чекистов. От внешней охраны никаких сигналов не поступало. Мы ничего и сделать не успели, чекисты сходу открыли огонь на поражение, причем стреляли исключительно в головы. Мне и Валентину чудом удалось скрыться. Я признаю свою вину за этот провал, но хочу отметить, что чекисты действовали уж очень нетипично.
- Конкретнее, скольких сотрулников мы потеряли? – прервала Сильвия.
- Двоих агентов-коорлинаторов третьего ранга, троих агентов, внедренных в Совнарком и руководство ВЧК.
- Действительно, странно. Не ожидала от Вас такой оплошности. Хотя, ситуация и у меня странная. Пригласите к себе уцелевшего агента, я свяжусь с Вами через два часа.
Рамка исчезла. Носко облегченно вздохнул. Кажется, худшего удается избежать.
Сняв телефонную трубку, он вызвал Валентина.
- Я Вас слушаю, Николай Васильевич. – отозвался Лихарев.
- Валентин, планы меняются. Бери аппаратуру, через час жду тебя на основной квартире.
- Что-то еще произошло, Николай Васильевич?
- Все на месте расскажу. Выезжай ко мне, организуй прикрытие по максимуму.
Леди Спенсер действительно была в замешательстве. В то, что Носко смог прозевать чекистскую оперецию, она не верила, такого промаха не допустил бы и новичок. А вот действовали те и вправду странно, да и отсутствие сигнала от охраны... Есть над чем подумать. Тем более что два дня назад у нее состоялась весьма странная встреча.
Сильвия только вошла в свой кабинет, вернувшись из театра, как внизу раздался звонок и неразборчивые голоса. Через минуту, деликатно постучав в дверь, в комнату вошел дворецкий.
- Что там, Майкл? – раздраженно спросила Сильвия.
- Простите, леди Спенсер, к вам посетитель. Очень настойчив. Вот его карточка.
Сильвия взяла протянутую визитку, на который изящным шрифтом были выведены четыре слова по-русски: «Граф Антон Кириллович Павлов».
- Пригласите графа, - чуть дрогнувшим голосом приказала она дворецкому. Проводите его в малую гостиную, через несколько минут я подойду.
Войда в обставленную в стиле модерн гостиную, Сильвия подошла к поднявшемуся при ее появлении из кресла высокому мужчине.
- Леди Спенсер, чрезвычайно рад лицезреть Вас, - произнес гость, - простите, что явился столь неожиданно, но...
- Не могу сказать, что столь же рада, граф, - раздраженно ответила его Сильвия, - и предпочла бы встретиться в более подхождящее время.
- Тем не менее, леди Си, - Сильвия поморщилась от такой фамильярности, - нам надо пообщаться, и сейчас. Вы будете столь любезны предлодить мне ужин? Откровенно говоря, с утра ничего не ел.
- Майкл, - окликнула Сильвия, - накройте стол на двоих. М ac графом пока побеседуем.
Закрыв дверь кабинета, Сильвия сбросила любезную маску.
- Так что привело Вас сюда?
- Леди Спенсер, я поражен. Чем я заслужил столь невежливый тон? – ироночно спросил Антон, - помнится, в нашу последнюю встречу Вы были гораздо любезнее. Правда, и лет прошло почти сорок...
- Прекратите паясничать! – резко прервала его Сильвия. – Говорите по делу.
- Ну что ж, по делу так по делу. – любезный тон Антона стал жестким, - Осведомлены ли Вы о том, что Ваши сотрудники в России нарушают как неписаные правила нашего взаимодействия, так и конкретные пункты Ставангерского Пакта?
- О чем Вы?
- О непосредственном участии в силовых операциях. О передаче технологий своей агентуре из числа местных жителей. О фактическом выходе на легальный уровень.
- Я не очень понимаю, о чем Вы говорите, граф. Если у Вас есть конкретные примеры – давайте обсудим их. Виновные будут незамедлительно наказаны. Вы же понимаете, что мли сотрудники обладают высокой автономностью и я просто не в состоянии контролировать каждый их шаг.
- Материалы? Пожалуйста, - Антон протянул Сильвии папку. – Здесь все подробнейше описано. Позвольте откланяться, леди Си. Жаль что не пришлось оценить мастерство Ваших поваров. Думаю, дня вам хватит, чтобы найти приемлимый выход из данной ситуации. Докладная записка в Совет Ста Миров мной уже подготовлена.
Особняк Сильвии Антон покинул в прекрасном настроении, хоть и выглядел оскорбленным и разгневанным. Все сложилось даже лучше, чем он планировал. Антон готовился к долгим переговорам с Сильвией, а ее неприкрытая грубость позволила ему обострить ситуацию до крайности. Конечно, собранные им факты небесспорны, кое-что откровенно притянуто, но фору в два-три дня он получил. Расчет был на то, что сильвия не рискнет обращаться на центральную базу для консультаций: во-первых, сам набор фактов был не в ее пользу, во-вторых, факт получения оперативных материалов от представителя враждебной стороны он сам не стал бы афишировать. А уж Сильвия, что скрывать, никак не глупее. Пока она будет проверять информацию по своим каналам, он успеет сделать свой ход. Тоже нарушающий все, что можно, но в данной обстановке вряд ли кто-то заявит протест.
Антон давно уже понял, что ставку надо сделать на большевиков и заключение мира с Германией на их условиях. После такого позора и грядущей гражданской войны (а что она разразится – никаких сомнений) их власть вряд ли продержится дольше, чем два-три года, а за это время можно будет подготовить им достойную замену. В этом плане было одно слабое место: присутствие в Петрограде агентов аггров. Вот их-то устранить никак было нельзя, это противоречило всем правилам игры, но как известно, если нельзя, но очень хочется, то можно. Следующим утром Антон отправил в Петроград короткую телеграмму, запускающую операцию.
Информацию о том, что что к подписанию мира все готово, он подкинул сотрудникам Сильвии очень своевременно, и точно знал, где соберется верзушка ее агентуры. Остальное было делом техники. Правда, не удалось уничтожить Носко, но в темпе Антон теперь выигрывал здорово.
Поднявшись по грязной лестнице черного хода, Валентин постучал в дверь квартиры Носко. Через мгновенье дверь со скрипом открылась.
- Заходи, Валентин. – устало прогорворил Носко.- Пошли в кабинет.
Сев в губокое кожаное кресло, Носко замолчал.
- Так что случилось-то, Николай Васильевич? – встревожился Валентин. – Етсь новости?
- Новостей пока, увы, нет. А может, и к лучшему. Час назад я говорил с леди Спенсер, скоро она выйдет на связь. Похоже, проблемы у нас все же будут. Похоже, напали на нас вчера все же наши заклятые друзья, но претензии к нам могут быть нешуточные, не считая этого провала.
- А какии претензии-то, Николай Васильевич? Ситуацию в стране мы худо-бедно контролируем, вчерашний эпизод неприятен, но все все еще поправимо.
- Не понимаешь? Личное участие в уличных боях – раз. Что самооборона, никого не инетересует, потому как имело место убийство аборигенов. Использование гомеостата для лечения нашего агента – два. Ну и еще много чего накопать можно. – Носко грохнул кулаком по столу. – И ведь не волнует никого, что леди по сути сама все это санкционировала!
- И что делать будем?
- Понятия не имею. Будем надеяться, что как-то выкрутимся. Давай-ка посмотрим, что у нас по основным фигурантам имеется, минут сорок еще есть. Кофе принеси.
В назначенное время над письменным столом, как и двумя часами раньше, возникло очерченное фиолетовой рамкой окно.
- Леди Спенсер, приветствуем вас! – почти хором сказали Лихарев и Носко.
- Здравствуйте, господа. – поморщившись, ответила Сильвия.- Сразу перейдем к делу. Я проанализировала вашу деятельность за последние три месяца и крайне недовольна ей. Конечно, мне следовало вмешаться раньше, но я полагалась на ваш профессионализм. В результате ваших действий наши противники пролучают карт-бланш, а мы вынуждены ограничить свои действия до чисто наблюдательных функций на срок не менее полугода.
- Но, леди Спенсер... – попытался вставить слово мертвенно бледный Носко.
- Не прерывайте меня. Вы отстранены от работ. Шары сдайте немедленно. Валентин, Ваш блок-универсал я тоже изымаю. Господин Носко, Ваш блок останется в этом кабинете до завтра, переведите его в режим пеленга. У вас есть сутки, чтобы свернуть свою агентурную сеть. Завтра в это же время я жду вас. До встречи, господа.
Рамка погасла. Носко трясущимися руками достал из тумбы стола бутылку коньяка, не стесняясь, сделал длинный глоток из горлышка.
- Все понятно?- Хрипло спросил он Валентина. – доигрались.
Валентин взял из рук Николая Васильевича бутылку, отхлебнул.
- Кажется, еще можно кое-что сделать. Едем прямо сейчас, есть у меня секретная квартирка, хорошо заэкранированная. Там все обсудим.
- Что обсуждать-то?- истерично выкрикнул Носко. – Куда ты денешься? Не понимаешь, что значит отстранение от работы? Еще благодарить будешь, если отправят в Шумер золотарем!
Валентин резко встряхнул Носко.
- Возьмите себя в руки! Посмотрим еще, кто кого сошлет. Поехали.
До небольшого особняка на Васильевском острове доехали быстро. Оглядевшись по сторонам, Валентин открыл дверь.
- Заходите, Николай Васильевич. – и посторонился, пропуская Носко вперед .
Николай Васильевич сделал шаг в темную прихожую и рухнул на пол. Валентин, усмехнувшись, убрал револьвер в кобуру, наклонился над телом Носко и снял с его руки гомеостат.
- Шумер, говоришь? – пробормотал он. – кому Шумер, а кому и пожить еще хочется.
Вынув кирпич из стены, Валентин положил в открывшуюся нишу гомеостат и закрыл тайник. Ругаясь сквозь зубы, забрался в гущу зарослей шиповника, одним глотком выпил коньяк из карманной фляжки, бросил взгляд на свой гомеостат, зажмурился и выстрелил из револьвера себе в сердце.
Красные в городе ?
Сегодня утром возле здания управления внутренних дел Восточного округа Белгорода был обнаружен ранее похищенный заместитель начальника паспортно-визовой службы города майор Харланов. Как сообщили нам в пресс-центре УВД, в четыре часа утра похитители выбросили его из машины, предварительно прострелив колени. В каких-либо комментариях нам было отказано.
Это уже четвёртый случай похищения государственных служащих в области, окончившийся подобным образом. Напомним, что последний раз это произошло две недели назад. Тогда был похищен главврач одного из отделений областной больницы, который через три дня был найден возле места своей работы.
По информации нашего корреспондента, майор Харланов пользовался скверной репутацией у эмигрантов, отдел по работе с которыми он возглавлял. За время его пребывания в этой должности произошло несколько скандалов, связанных с невыносимой волокитой и проволочками, которые он создавал. Полгода назад в его кабинет ворвались двое переехавших из Казахстана в Россию строителей и сильно избили майора.
Происходящее в городе сильно напоминает Италию 70-х годов прошлого столетия. Тогда в стране действовала террористическая группировка "Красные бригады", часто похищавшая чиновников и бизнесменов. Мы вспомнили о них, потому что простреливание коленей было любимым способом "наказания" у бригадистов.
Как долго будут продолжаться самосуды? Почему с чиновниками вынуждены разбираться террористы, а не прокуратура? На эти вопросы нам не ответили, видимо, в интересах следствия. Но наши корреспонденты продолжают следить за ситуацией, видимо, имеющей отношение к происходившим в Москве недавно убийствам множества связанных с криминалом людей.
Тарханов отложил газету и долго глядел на окружавших его людей. Нет, никто из них положительно не походил на борца за справедливость, какими их рисовали как за бугром, так и у нас. Какая нелегкая занесла их в этот «балаган»? Относительно старлея у него вопросов не было, тут все ясно. Но вот Гарри Поттер, мент, рыжая, наконец – их что сюда привело?
Размышления прервал Артур.
- Теперь все ясно? – спросил он, взяв со стола чёрного слона и задумчиво рассматривая его.
- В общем, да, - ответил Сергей, - но не пойму одного: на кой чёрт вы их по нескольку суток держите? Неужели перевоспитываете?
- Нет, это мы для того, чтобы хорошенько напугать остальных. «Ударь одного – научишь тысячу».
- Ну, и как идет обучение?
- Знаете, неплохо. Во всяком случае, народ чиновники мытарить стали реже. А когда начнем отстрел, станет совсем хорошо.
- Вы что, и убивать кого-то будете?
- Нет, по головке гладить, - не выдержал Иван, - а потом мороженым угощать. Вы так и не ответили на вопрос: согласны работать или нет?
- А меня кто-нибудь будет спрашивать? По-моему, отрицательных ответов в таких случаях не дают. Меня теперь просто поставили перед фактом.
- Да успокойся, Серёг, - вступил в разговор Роман, - никто тебя ни к чему не принуждает.
- Да ладно, я все понимаю. Чёрт с вами, убивать я обучен, никакими толстовскими идеями не отягощен, а этих сволочей всегда ненавидел. - Сергей словно уговаривал сам себя. – Тут у вас вроде войны ведь, да?
- Вроде того, командир, - улыбнулся Роман, - поохотимся, как в старые времена?
Тарханов улыбнулся в ответ, понимая, что вновь оказывается в родной среде. В конце концов, величайшее счастье для мужчины – иметь автомат, хорошее укрытие, кучу врагов и неограниченную уверенность в том, что ты прав, а ОНИ – нет.
Идиллию нарушил все еще вертящий в руке слона Артур.
- В общем, фигуры собираются, - сказал он, обращаясь к Вере, - скоро можно начинать партию.
- Что за фигуры? – спросил несколько задетый сравнением Тарханов.
- Да вот, - Артур очистил доску и начал расставлять черных по новой, - есть король, королева, - кивнул он в сторону Веры, - два офицера.
- Вы с Романом, - пояснила Вера.
- Ага, а меня, значит, определили в кони, - встрял в разговор Иван, - благодарю покорно.
- Нет, Иван Михалыч, вы не конь, вы, скорее, ладья, - сказал до сих пор молчавший очкарик Артём.
- Ладья – женского рода. Мне такое не идет. Да черт с ним, пихайте хоть в пешки.
Все рассмеялись. Тарханов понял, что игра в фигуры – старая шутка, из тех, что понятны только своим. Еще он понял, что «коллектив» клуба, видимо, давно сложился, и ему будет нелегко занять в нем свою нишу. Не то чтобы он был необщителен, просто не всегда хорошо сходился с новыми людьми. Тем более, так разительно от него отличающимися.
- Ну, хорошо, посвящение состоялось, - объявил Артур, - теперь ответьте, Сергей, на такой вопрос: вы в гостинице остановиться успели?
- Нет, я вчера сразу с вокзала к Роману поехал.
- Вот и хорошо. Жить пока будете у него, в тесноте да не в обиде. Потом что-нибудь придумаем. Свободного времени у вас теперь много, проводить его будете в основном здесь. Завтра – поедете на первое задание.
Артур так естественно отдавал распоряжения, что у чуткого в этом отношении Тарханова не возникло вопроса, а какого черта ему, боевому офицеру, отдает приказы какой-то шпак, притом лет на десять моложе. Просто он прибыл в расположение новой части, и теперь вышестоящий офицер отдает ему распоряжения и советы по обустройству.
- А пока, - продолжал Артур, - мы оставим вас здесь одного, надо идти по делам. Чтобы не было скучно, вот, посмотрите папочку. Интересные материалы здесь собраны, не совсем имеющие отношение к нашему делу, но все равно полезные.
«Папочка» оказалась довольно внушительной по размеру. В ней лежали как печатные материалы, так и фотографии, черно-белые и цветные. Все было заботливо подшито, что создавало некоторые неудобства при просмотре. Вначале была вложена фотография, которую Тарханов знал: Ли Харви Освальд за несколько секунд до смерти. Поглядев на неё, Тарханов подумал, что с этим парнем у него много общего: так же подставили, и так же могли грохнуть. Когда же он оторвался от фото, в комнате никого не было. Члены клуба исчезли, не попрощавшись. Он пожал плечами и углубился в чтение материалов.
Цель и смысл подборки были ему неочевидны. Но вскоре он так увлекся, что перестал строить догадки об этом.
Тарханов считал, что, в общем, разбирается в истории двадцатого века. Войны, революции, противостояния – все это складывалось в его голове в довольно ясную картину, все было четко взаимосвязано не вызывало особых вопросов. Падение Союза и торжество Америки он тоже считал вполне естественным, считая, что по-другому закончиться не могло. Если завтра сожрут Америку – это тоже будет вполне естественно.
И довольно интересно ему было узнать, что в пятидесятые годы и чуть позже в капиталистических странах едва не случилась если не мировая революция, то нечто похожее. Стихийные движения протеста росли как грибы после дождя. Число членов коммунистических партий и левацких организаций так же резко увеличивалось. Причем сам протест носил уже не столько классовый характер, он был направлен против самой первоосновы капитализма – «общества потребления». Послевоенной молодежи претили ценности типа «просперити», западное общество переживало кризис – и едва не развалилось. Помешали этому спецслужбы Америки, которые нашли выход из положения. По всей стране начали появляться молодежные неформальные движения, появилась и первая идеология растафарианцев, предлагавших не могущим смириться с реальностью уйти из неё с помощью наркотиков. Таким образом, энергия протеста сублимировалась в «безопасном» направлении.
Прочитав небольшое введение, а также несколько документов, включая знаменитый доклад Даллеса, Тарханов приступил к истории леворадикальных террористических группировок. Слово «терроризм», выставляемое неизвестными авторами, ему претило, но вскоре он сумел преодолеть неприязнь и даже проникся к давно умершим персонажам симпатией и сочувствием. Каким-то образом ему даже удалось научиться отождествлять себя с Курцио или Андреасом Баадером. Это был своего рода нравственный мазохизм: всю жизнь он играл за тех, кого считал «белыми», а теперь ему предстояло играть за «черных». Ну, или за красных, кому как нравится. Потому надо начинать вживаться в образ. Пока - только в воображении.
Писал это всё, по-видимому, не лишённый литературного таланта человек. Во всяком случае, сухие описания акций часто разбавлялись изрядной долей беллетристики, а некоторые моменты сделали бы честь остросюжетному боевику. Особенно Тарханову понравилось описание освобождения Ренато Курцио собственной женой, отнюдь не лишенное остроты и изрядной доли юмора. Он пытался вникнуть в сам механизм освобождения, но тут его прервал знакомый насмешливый голос, доносящийся из глубины комнаты:
- Интересно, майор?
Южный Китай, Лесной Монастырь
конец 17 века
Наступал час тигра. Свет на востоке ещё только пробивался, почти не замутняя чистое сияние звезд. Несмотря на очень позднее, или может слишком раннее время, служитель быстро шёл по камням тропинки, освещая путь фонариком из синеватой бумаги. Приказ Настоятеля не обсуждается и в час, когда тьма отступает, а злые духи ещё не ушли и видимы живым. Главное не смотреть по сторонам. Взгляд духа не каждый выдержит, и служитель себя не относил к таким, хотя вокруг всё равно ничего не было видно – скудного света факела не хватало даже на 10 локтей вперёд. Слава Будде извилистая тропинка привела к двум каменным менгирам, обозначавшим вход на открытую площадку, ограниченную по сторонам колючими кустами. С площадки доносился глухой стук соприкосновения костяшек с деревянными тренажёрами, изредка удары ненадолго прерывались и становились, слышны глухие притопывания и шипящие выдохи. Вне сомнения – на площадке исполнялось тао (комплекс «боя с тенью»). Служитель минул столбы.
- Стой, - негромкий голос остановил не хуже каменной стены. По спине прокатился лавина мурашек. Одна нога служителя так застыла в воздухе на шаге.
На востоке посветлело и в неверном свете служитель наконец рассмотрел высокую фигуру замершую в низком гунбу. Руки то сплетались в замысловатые фигуры, то выстреливая в ударе и был слышен короткий щелчёк рукавов и шипящий выдох. Движения фигуры были плавными и стремительными настолько, что складывалось впечатление, что человек танцует какой-то замысловатый танец. Но служитель знал – впечатление обманчиво.
- Мастер Су, - обливаясь от страха, и всё ещё держа в воздухе ногу - Настоятель вас зовёт.
Мастер сделал несколько стремительных перемещений окончившиеся чёткой «бабочкой» и развернувшись к восходу резко выдохнув, замер.
Пауза затягивалась. Служитель открыл рот для повтора, но был остановлен:
- Я слышал.
Су медленно поднял руки вверх. Казалось, вот-вот немного и он полетит. Руки резко опустились вниз с выдохом «хааааа…». Мастер Су расслабленно обернулся к замершему служителю.
- Я слышал, - повторил он, в голосе уже не было той силы - Сейчас иду.
Служитель расслаблено опустил ногу. «О духи – подумал он, - какое чудовище.» Мастер Су действительно представлял собой нетривиальное зрелище для китайца. Ростом более 4 локтей, полтора локтя в плечах, светлые волосы и зелёные глаза делали его похожим на выходца из потустороннего мира. Тем не менее, он производил впечатление скорее худощавого, чем массивного человека. Мастер набросил на обнажённый торс куртку сенъи. «Иноземец, одно слово – внутренне содрогаясь, подумал служитель, когда Су проходил мимо. – Как можно чтобы такое чудовище позорило храм? О чём думает настоятель?»
Настоятель, маленький пожилой человек, выглядел ещё меньше рядом с громадным Су хоть последний сидел на коленях, а первый стоял, опираясь на посох. Встретились они уже после рассвета около традиционного пруда с лилиями и мостами через него.
- Прибежал гонец из Пекина, - сказал в пространство, глядя перед собой, - Письмо принёс.
Су молча ждал продолжения. За несколько лет проживания в монастыре он неплохо изучил Настоятеля. По пустякам он не беспокоил. А долгие паузы говорили о внутренней борьбе.
- Настоятель Шао-Линь требует изгнать тебя, - продолжил Настоятель.
- Ну и что? – наконец-то подал голос Су,- Разве это первый раз?
- Да, не первый. В прошлый раз вместе с письмом пришли трое архатов. Ты очень неплохо позабавился, отправив их назад в лубках. Ничего забавного в том Мастер не видел – с ними пришлось повозится. Не то чтобы они доставили беспокойство - архатам пришлось ломать руки. Чего Су не любил, это входило в противоречие с его внутренним видением прекрасного.
- На этот раз есть ещё одно письмо, - настоятель взглянул на Су – Наместник требует твоего выдворения. Обещает прислать солдат.
Это уже было сложнее. Оно кончено столько солдат, сколько надо для выдворения мастера Наместник не пришлёт. Не позволит здравый смысл. Но ссорится с властью себе дороже.
- Я пойду собираться? – спросил Мастер Су.
- Подожди, - настоятель присел напротив Су и протянул ему сорванное соцветие герани, - посмотри какая прелесть.
Соцветие было неестественно фиолетового цвета. Неподвижное до этого лицо Мастера преобразилось. По нему пробежала целая гамма чувств от удивления до радости. Он протянул руку ладонью над цветком, взглянул в глаза Настоятелю. Зеленое пламя блеснуло из под ресниц. Он произнёс длинную фразу на неизвестном языке. Настоятель закрыл глаза и пошатнулся. Мастер успел поддержать его под плечё.
- Здравствуй брат, - изменившимся голосом произнёс Настоятель.
- Здравствуй Юн, - ответил потеплевшим голосом Су, - Спрашивать как дела тебя наверно бесполезно?
- Я думаю, что скорее да, - улыбка разгладила морщинистое лицо Настоятеля сделав его моложе на пару десятков лет, - Какие дела могут быть в нашем состоянии? С одной стороны. С другой – наши дела не так уже и плохи.
- Многозначительное начало, - Су потер гладко выбритую челюсть, - Если ты говоришь о «наших» делах так… За мной прейдёт Вершитель?
- Нет. Всё лучше чем ты можешь представить. Царь Горы смилостивился.
Су стремительно поднялся поднялся на ноги. Он начал возбуждённо ходить по тропинке вдоль пруда. Настоятель с улыбкой наблюдал за ним.
- Неверю, - резко остановился Су, - тому, что мы сделали нет прощения.
- Есть, - лицо Юна стало печальным, - всему есть прощение в этом, а уж тем более в другом мире. Но за всё есть цена. Цена нашей свободы – твоя работа.
Су обернулся и подошёл ближе к Юну.
- Появились Конкуренты? – голос Су опять стал монотонным, - Неужели у Царя не нашлось прислужников, чтобы решить это без помощи нас - Обречённых?
- Нам дают шанс, - ответил Юн, - Это самое главное. И ты знаешь – Вершитель обрывает. А это не в интересах Горы. В отличии от нас ОНИ еще не допустили Главной Ошибки. Но это может произойти. Чтобы этого не произошло – нужен ты.
Юн замолчал. Су меж тем думал. Он думал о том, что прийдётся сделать, и внутренне содрогался от отвращения к себе. Но это была цена. Цена справедливая. Цена соразмерная.
- Я согласен, - в голосе Мастера проскочила стальная нотка, - отправляюсь немедленно.
- Хорошо, - улыбка, что осветила лицо Настоятеля, - мы будем ждать. До встречи брат.
- До встречи, - эти простые слова Мастер произносил впервые за эту Вечность.
Су посмотрел на фиолетовый цветок в руке - цветок быстро менял цвет на красный. Глаза Настоятеля закатились и он снова обмяк на руке Мастера.
- Что… что… случилось, - подал слабый голос Настоятель.
- Вам стало плохо, - ответил Мастер Су, - Наверно из-за жары. Мне надо уходить.
- Да, да, - уже твёрже произнёс Настоятель, - иди конечно. Когда всё кончится – наша обитель с удовольствием примет тебя обратно.
- Да. Разумеется, - ответил Мастер Су и пошёл по тропинке к хозяйственно пристройке недалеко от пруда. Про себя он уже окончательно простился с монастырём. Если его миссию постигнет неудача – его уже не будет волновать нахождение где-либо. Если он преуспеет – монастырь и вся эта Реальность исчезнет.
Дверь в пристройке была очень основательной, из китайского дуба, что вообще то и неудивительно – воровство процветало в этой провинции. Подойдя к ней, Мастер закатил рукав на левой руке так что стала видна сложная татуировка из трёх сцепившихся в поединке зверей – тигра, змею и аиста. Су закрыл глаза и протянул руку прикоснувшись ладонью к дереву двери. Тигр поменялся со змеёй местами.
Мастер Су открыл глаза и, резко открыв дверь, вошёл. Вместо земляного пола и кувшинов с припасами, за дверью был совсем другой интерьер. Пол покрывал дубовый, кое-где с содранным лаком, паркет. В ближе к выходу освещённой двумя большими окнами комнаты стоял массивный дубовый письменный стол, на котором в ребристой хрустальной пепельнице лежало три окурка. Один ещё дымился. Резко отодвинув кожаное кресло, он сел. Одет он был уже не в китайский сенъи, а в брюки свободного покроя и рубашку армейского стиля с надписью «US». Он открыл ящик стола и поморщился. В столе лежал пятнадцатизарядный «Глок». Демон Коридора между Мирами переборщил с сервисом, считая, что Мастеру необходимо оружие. Он сам был оружием. Самым совершенным в мире.
